Территория Комитета членов Учредительного собрания
Особняк Наумова - резиденция КОМУЧа (Современный вид) Архив автора
В течение лета 1918 власть
КОМУЧа распространилась на
Самарскую, часть Саратовской,
Симбирской, Казанской, Уфимской губерний, территории
Оренбургского и Уральского казачьего войска.
Оспаривая у сибирских
белогвардейских правительств
права на всероссийскую власть,
КОМУЧ имел веские основания.
К июлю 1918 в Самару съехалось
более 70 членов разогнанного Учредительного собрания,
а к сентябрю их число приблизилось к
сотне. Как только Самара получила статус временной столицы,
сюда начали прибывать всевозможные иностранные
консульства: французские, английские,
американские. Среди них запомнился самарцам
один итальянец. Он
нашел себе мундир с громадными эполетами, собрал вокруг
себя около десятка сомнительных
итальянцев, гарцевал с ними на
конях по улицам и объявил, что
создал "итальянский батальон".
Был создан Финансовый совет под руководством А. К. Ершова,
Д.Г. Маркелычева и Л. А.фон Вакано, собравший в поддержку
КОМУЧа около 30 млн.руб. После взятия Казани в Самару
доставили золотой запас
российской республики (650 млн.
руб. золотом). В июле отменили
твердые цены на хлеб, в результате оживилась торговля и хлеб
несколько подешевел. В августе
здесь прошел съезд всех земств и
городов освобожденной от большевиков России. Несколько
стабилизировавшаяся обстановка
позволила восстановить несколько десятков школ и больниц и
даже открыть Университет. Удивительно, но факт: между
КОМУЧем и Советами существовал
товарообмен, границы были
"прозрачными". Сквозь занятую
чехами Самару свободно проходили пароходы, курсирующие
между Астраханью и Казанью. В
анонимных Записках белогвардейца, изданных в 1923 в
Берлине, есть следующее описание Самары лета 1918. В магазинах появились товары, везде шла торговля
съестными продуктами. На
базаре, в лавках можно было видеть и белый хлеб, и сливочное
масло по весьма недорогим ценам.
Урожай 1918 года был очень хороший, и поэтому недостатка
продуктов при свободной торговле не было.
Ощущение возможности свободно ходить по городу,
быть равноправным с другими
гражданами после порядков Совдепии было исключительным, и
кто не пережил этого контраста
междуморальной подавленностью и внешней (хотя бы)
свободой... вероятно, не поймет переживаемого в тот момент.